Эх, дороги.

Я снова дома. Голос матери доносится из сеней – она спорит о чем-то с бабушкой. Та вежливо сопротивляется, прибавляя к каждому слову: «Ну что ты, Таня? Отыщется. Найдем». Отец и Нифантий Иванович катят огромную «Волгу» и ставят ее у ворот. Выхожу изумленный: отродясь таких красивых машин не видел! Вся она как корабль – из стекла и света. Спрашиваю: - Зачем? Они смеются, отряхиваются: - Как зачем? Надо! Гляжу и глазам своим не верю: улицы тихие и теплые; хочется по ним пройтись. Иду с каким-то стариком, поворачивая налево. - Видишь березу? Возле нее стоял Миша-татарин, курил, поджидая дружка: каждое утро ему хотелось пить – как нам с тобой; только мы идем за арбузом, а он вовсе нет. Пивал покрепче напитки, и часто ссорился, бранился, вывалявшись с Легостаем в грязи, чтобы к утру, как ни в чем не бывало, снова быть вместе. Святое беспечальное время! Одной большой радостью запомнится имя твое: оно от солнца и ветра, прилетавшего под окно с желанием жить. Мягкая дорожная пыль делает наши шаги неслышными – идем, словно в вату ступаем. Нет ни машин, ни собак; тихое-тихое летнее утро! И над канавами – склонились кусты акаций…