Эти несколько дней в голове была практически одна Виолетта. И сожаления о том, что я физически не могу примкнуть к отряду. А еще история, с которой я живу уже много лет.

Там, где я жила, пропали две девочки из нашей школы, 15-16 лет. Пошли пешком в соседнюю станицу, к подружкам. Нам было 10-11, они казались далекими и взрослыми.

Пока шли поиски, нас массово собирали перед школой, аварийно рассказывали о мерах безопасности. Потом одну девочку нашли в яме у обочины, уже погрызанную собаками. Про вторую я ничего не помню.

Потому что до меня дошли разговоры, которые мой детский мозг, видимо, решил заблокировать, как и остальные части этой истории. Я запомнила их как школьные слухи, в которые нельзя верить.

Пока несколько лет назад мама не сказала мне во внезапно всплывшем разговоре, что разговоры были правдой, и тех свидетелей опрашивали.

Найденную девочку видели за несколько дней до обнаружения тела. Вернее видели, как через поле, в октябре-ноябре, бежала голая девушка. А следом неслась машина, из которой выскочила женщина, и затащила ее внутрь.

Номера заметить не успели, добежать тоже.

Я потом ходила по этой трассе часами – на кладбище к маме и обратно. Не было ни раза, чтобы я не вглядывалась в эти обочины и бескрайние поля. И ни дня, когда бы за мной не тормозили машины.